Уже на первом дне фестиваля «Джазовая провинция» сидевшая рядом со мной журналистка спрашивала примерно следующее: «Разве это джаз? И почему музыка, звучащая со сцены, так далека от привычных джазовых стандартов?» Тогда я не нашла, что ей ответить, но это был определенно джаз.
Созданный 18 лет назад фестиваль «Джазовая провинция» до сих пор не имеет равных в России. С тех пор, когда курский пианист Леонид Винцкевич задумывал свое детище, и до сегодняшнего дня не появилось другого такого же масштабного передвижного фестиваля. В его орбиту попадают около 15 городов средней полосы России таких как Курск, Тамбов, Белгород, Липецк. По словам редактора журнала «Джаз. ру» и ведущего многих концертов «Джазовой провинции» Кирилла Мошкова, в начале название феста, в котором звучит слово «провинция», казалось провокативным и чуть ли не вызывающим. Джаз звучал преимущественно в столицах, а за ее пределами был редким праздником для слушателей. Но за прошедшие годы организаторам удалось и «вырастить» своего слушателя, и поспособствовать обучению нового поколения музыкантов (имеется в виду, прежде всего, открытие джазового отделения в Воронеже). Вторым отличительным признаком фестиваля стала необыкновенная широта стилей и форм, неискушенного слушателя «Провинция» может даже завести в тупик: золотые джазовые стандарты, фанк, блюз, кантри, современная импровизационная музыка, заигрывания с фольклором. Что из всего этого подходит под определение «джаз», стоящее на афише? Ответ в том, что современная джазовая музыка очень далеко ушла от своих истоков и сумела вместить в себя большое количество течений и направлений, первоначально к джазу не относившихся. Поэтому вопрос, где проходят границы джаза, остается открытым. Мы же попробуем в меру сил проанализировать, из каких ингредиентов варилась солянка «Джазовой провинции» этого года?
Яркое начало было положено выступлением самого старого непрерывно действующего биг-бэнда в мира – оркестра им. Олега Лундстрема. Он был образован в 1934 году русскими эмигрантами в Харбине и оказался на год старше знаменитого оркестр Каунта Бэйси. Музыканты подтвердили свое звание профессионалов блестящим исполнением и знанием основных джазовых стандартов. Они могут пользоваться самой широкой палитрой: проникновенный, почти человеческий голос саксофона, который сопровождает оркестр и покачивание ударных в «Misting» Эрролла Гарнера. Грустная композиция сменяется бешеным ритмом, подчеркнутым синкопированием и задорной перекличкой двух тромбонов в пьесе «Волшебная блоха». Потом опять порция джазового мейнстрима, за которым следует экспериментальное исполнение народной «Самарской ярмарки» в джазовой обработке. Особенно большое впечатление на меня произвел мощный сочный звук оркестра, когда после очередной вариации все восемнадцать инструментов сходились в один аккорд. Такое чувство, как будто переносишься в «золотой век джаза» и находишься в каком-нибудь кафе в центре Америки.
Выступление следующего исполнителя скорее пришлось по вкусу молодёжной аудитории. Было немного стыдно смотреть, сколько людей выходило из зала при первых же звуках музыки питерского квартета Алексея Попова и солистки Леры Гехнер. Зато те, кто остался, ничуть не пожалели об этом. Лера Гехнер – живое подтверждение того, что человеческий голос – самый совершенный инструмент. За концерт она перевоплощается во множество ипостасей: игры с имитацией звуков животных, горловое пение, очень точное подражание саксофону звукоизвлечением с закрытым ртом, фанк, немного хип-хопа и электронной музыки. Везде она чувствует себя свободно и раскованно. Каждая композиция длилась по несколько минут. Начав с исполнения знаменитой песни «What a Wonderful World» Боба Тиля, музыканты постепенно ушли в индийскую медитативную музыку, потом оказались в русском народном стиле, немного всем известной классики из Бетховена и в результате – вновь вынырнули в начальной теме «What a Wonderful World». Временами искренне казалось, что они сами не знают, куда их в конце заведут эти эксперименты. Лера Гехнер поет страстным немного хриплым голосом сразу в три микрофона, вдохновенно закрывая глаза. Со стороны кажется, что она не стремится к контакту с аудиторией, но это иллюзия. Она прекрасно умеет держать зал. В конце на одной из самых зажигательных мелодий с нового альбома «FLORA & FAUNA» музыканты резко обрывают исполнение и на целую минуту застывают в неестественных позах. И все это время зал преданно ждет, а когда они возвращаются, просто взрывается аплодисментами.
Еще одним приятным открытием фестиваля стал женский вокал нашей землячки Карины Кожевниковой в сопровождении квартета контрабасиста Андрея Дудченко. Когда она выходит на сцену в красивом вечернем платье и начинает петь своим бархатным грудным голосом, ты понимаешь, что сейчас тебя снова возвратят к старой доброй джазовой традиции. Но ничего не имеешь против этого. Потому что даже в рамках жестких стандартов, в которых, как кажется, уже все сказано, Карина Кожевникова умеет найти свой путь. Очень необычно смотрелись отдельные номера, когда все музыканты уходили со сцены, а Карина исполняла всем известные мелодии а капелла только под ударные. Я понимаю, что всех джазовых певиц принято сравнивать с Эллой Фицджеральд, но здесь не могу удержаться: она и правда похожа! А в конце слушателей ждал сюрприз: на сцену вышел музыкант из разряда ЛСД, как шутливо назвал его Кирилл Мошков. Расшифровывается как легенда советского джаза – Алексей Кузнецов со своей неизменной гитарой. Они вместе с Кариной Кожевниковой поставили яркую точку в выступлении песней «I got river» Гершвина.
Как меня учили в университете, в построении газетного текста есть базовые законы чередования стандарта и экспрессии. Видимо именно согласно этому закону в тот же вечер выступал необыкновенный квартет Олега Писаренко из Эстонии. Его лидер похож одновременно на преподавателя философии из какого-нибудь ВУЗа и на типичного лохматого скандинавского рок-музыканта. Олег Писаренко исповедует минимализм в музыке и каждую свою композицию предваряет развернутым словесным пояснением (я вообще первый раз встречала такое в джазе). Учитывая, что квартет Олега Писаренко играет минималистичную современную музыку, объяснить, о чем она, было сложно, но ему удавалось. А еще у него почти получилось перенести из эстонского Тарту дух своего кота. Во всяком случае, я могу свидетельствовать, что на концерте он точно незримо присутствовал и ему были посвящены целых две композиции. В одной из них — «WN» с альбома «Who are you» рассказывалось, как он «нагло и ни о чем не волнуясь ждет хозяина. И его не заботят, упадут ли акции «Газпрома», или что случится завтра». В один из таких моментов Олег Писаренко посмотрел на него и осознал, что он сам не кот именно по этому признаку. Но кроме весёлых объяснений, шуток и поисков собственной личности была еще и чудесная музыка с клавишными, электрогитарой и завораживающим покачиванием ударных, имитирующих стук сердца. Музыка квартета Олега Писаренко вводит слушателей в транс, из которого не хочется выходить.
И, естественно, нельзя обойти вниманием хэдлайнеров фестиваля – «Soulgrass» саксофониста Билла Эванса. Этот музыкант – легенда мировой джазовой сцены, игравший с самим Майлзом Дэвисом. Ценителям музыки, я думаю, дальше объяснять уже не надо. Его новый проект представляет собой гибрид джаза, фанка и блюграсса – музыки коренного белого населения Америки. Его коллективу действительно удаётся добиться собственного звучания за счет умелой комбинации блюзовой гармонии с необычайно сильными саксофонными партиями Эванса, традиционным звучанием банджо и двумя электрогитарами. Изюминкой проекта стал поющий ударник Джош Дион, который с удивительным драйвом «прорыкивал» свой блюз, ни на секунду не прекращая задавать ритм-секцию. Эти мелодии похожи одна на другую как две капли воды, но главный кайф заключается в удивительной энергии, которую дарит эта музыка. А подобное мастерское владение саксофоном я видела всего один раз, когда на предыдущей «Провинции» выступал другой легендарный американский саксофонист Эрни Уоттс. Музыка не прерывается ни на секунду, и такое чувство, что им вообще не надо дышать. А когда выходишь из филармонии, еще долго тебя не покидают задорное настроение жаркого американского юга и звуки банджо в голове.
Фото Максим Махов
