Фестиваль «Осень P.S.» две недели как прошёл, послевкусие осени растворилось в предновогоднем ажиотаже, где вихрем проносятся ёлочные базары, слякоть, выжимающие душу автомобильные пробки, ожидание чистого белого снега, а также чуда и дня, идущего на прибыль. Но год не закончится, пока корреспондент ННДЖ не поделится своими впечатлениями от похода на очередной фестиваль авторского кино в кинотеатре «Спартак». Мне посчастливилось (или нет… нет, всё же да) побывать на трёх фильмах, не имеющих ничего общего между собой. Тем лучше.
Мёбиус
Ким Ки Док, больше известный в России как Ким Ки Дук, снимает фильмы примерно с той же скоростью и постоянством, с которыми Егор Летов записывал в 80-х свои альбомы. Только в 2013-м, помимо «Мёбиуса», Ким настрогал ещё три картины. Летов о творчестве южнокорейского режиссёра отзывался примерно так: «Китч, редкостное дерьмо». Я не столь радикален в оценках, но всё же, «Мёбиус», кинополотно со столь многообещающим названием, показалось мне упражнением в самоповторе или даже в кустарном психоанализе. Только в «Ариранге» у него это вышло гораздо круче и убедительнее что ли.
Может показаться оригинальным полное отсутствие реплик героев по ходу всего фильма, но в «Пустом доме» мы уже наблюдали нечто подобное. Вообще, со времён «Крокодила», первого полнометражного фильма режиссёра, бывший послушник церкви для незрячих, препарирует и разглядывает под микроскопом тему жестокости, страдания, невосполнимой потери, бездонной тоски и т.д. В кинематографе это не ново, но я не исключаю того факта, что многих символы, которыми напичканы его картины, мы, как люди другой культуры, просто не воспринимаем должным образом. «Мёбиус» изобилует сценами членовредительства в самых изощрённых формах. Цепь событий такова: мать, ослеплённая гневом, оскопляет сына за многочисленные измены мужа, последний выгоняет её из дома, а сам, терзаемый виной, идёт на операцию, ради сына лишаясь мужского органа. Весь фильм они ищут клинику, в которой могли бы пришить юноше столь нужную часть тела, и, в конце концов, её находят. Параллельно происходит куча событий, отрезается ещё пара членов. А потом возвращается мать и начинается нечто похожее на инцест. Потом ещё самоубийство несчастной семейной пары. В общем — как-то так. Если вкратце.
В тот вечер, кроме меня, в зале присутствовало ещё человек семь. Никто не издал ни звука за те полтора часа, что шёл фильм. Что бы это значило? Меня фильм не впечатлил по причине своей надуманности. Есть картины режиссёра-самоучки, которые нравятся мне гораздо больше, хотя и они часто грешат искусственностью. Я долго ломал голову, при чём тут «Мёбиус». В голову лезла пресловутая лента Мёбиуса. Но так никуда её прилепить и не смог. Если уж с кем-то сопоставлять, то ближе окажется Пауль Мёбиус, немецкий невропатолог. Вот что о нём пишут в энциклопедических словарях: «создатель и автор серии патобиографий (патографий). Занимался терапией и исследованием различных пограничных состояний. Практиковал и пропагандировал привлечение к труду как основной метод терапии различных функциональных нарушений психики…». Вот! Вот чего не хватало изображённым в фильме представителям изнеженного среднего класса! Труда!! Облагораживающего и делающего из обезьяны человека. Короче, надуманный фильм, Ким. Пеши есчо.
Жизнь Адель
И вроде бы не явился секретом Полишинеля тот факт, что Абделатиф Кешиш снял лесбийскую драму, но на вечерний субботний просмотр пришло столько народу, что ни одно яблоко не имело возможности упасть на свободное кресло. Я бы и не затрагивал эту тему, но к середине фильма некоторые ретировались, попутно отплёвываясь. Значит точно пришли по ошибке. Особый след оставила благообразная чета пенсионеров, обескуражено покинувшая зал. Мне кажется, злую шутку сыграло название. Был же фильм «Амели», а также «Невероятные приключения Адель» Люка Бессона, есть ещё певица c тем же именем. Адель, Амели, Эйфелева башня, Сена, Монмартр, поэзия, chansone. Такой ассоциативный ряд.
Мне фильм не показался ни сказкой, ни драмой, ни трагедией, ни чем бы то ни было, подлежащим обозначению. Если бы я работал изобретателем жанров, то, не мудрствуя лукаво, вывел бы категорию «unreasonably prolonged movies», иными словами – неоправданно затянутые фильмы, и тут же отнёс к ним «La Vie d’Adèle». Из других характерных черт картины можно выделить натурализм, причём не только в постельных сценах, но и в изображении процесса поедания пищи и прочего. Очень натурально, иногда до тошноты. Картина заработала «Золотую пальмовую ветвь» 66-го Каннского международного кинофестиваля». Прорыва французский режиссёр тунисского происхождения не совершил, сняв довольно тенденциозное кино. Хотя давно Нобелевскую премию по литературе и многие престижные кинопремии дают не за какие-то там прорывы.
Фильм про лесбиянок. Может кому-то это покажется и в диковинку, как, например, тем подросткам, что сидели неподалёку от меня и то возмущались, то смеялись, то обсуждали увиденное тут же, «не отходя от кассы». Никому из героев сопереживать не хочется: Адель ещё сама не знает, чего от жизни хочет, отсюда и её проблемки, раздутые до размеров Вселенной. Голубоволосая Эмма, прожжённая буч, напротив, уже со всем определилась, за что благодарит Сартра, а с ним и сам чёрт не страшен. Остальные – что-то вроде фона: живут себе и живут. Если к середине фильма я ещё ожидал, что грядёт мощная развязка, что-нибудь драматическое, то потом перестал ждать. Всё тихо-мирно сошло на нет. Нехватка внимания, измена, ссора, пощёчина, сопли-слюни. Вот и вся любовь.
P.S. Запомнилась девушка, сидевшая неподалёку от меня. В момент бурных постельных сцен, когда Адель зарылась минуты на две в аппетитные ягодицы Эммы, незнакомка произнесла: «Бедная девочка».
P.P.S. В течение двух недель после просмотра фильма, автор этих строк видел в разное время трёх голубоволосых девушек. Никаких намёков.
Роль
Фильм Константина Лопушанского – бесспорный хедлайнер фестиваля. Да простит меня Макото Синкай, короткометражки которого тоже показывали, пусть не держит зла Джон С. Бейрд, экранизировавший роман Ирвина Уэлша «Дерьмо», а также Татьяна Малова, снявшая документальную картину о Рудольфе Нурееве. Я не попал на перечисленные фильмы, но при этом утверждаю, что «Роль» всех их «делает».
Лопушанский, как известно, ученик Андрея Тарковского и сценарий к «Роли» он начал писать во время съёмок «Сталкера», где работал ассистентом, то есть 34 года назад. Это его первая работа, вышедшая на экраны за последние семь лет. Но для меня сие не имеет особого значения, потому что и о режиссёре-то я узнал в сентябре, когда на канале «Культура» рассказывалось как раз о «Роли». Сюжет и эстетика фильма меня заинтересовали, и я положил его на полку заветных ожиданий. И вот сходил…Видимо, я невнимательно слушал о новом фильме Лопушанского и почему-то ждал такую авантюрную историю с несколькими перевоплощениями главного героя, ожидал увидеть талантливого прощелыгу, вешающего всем лапшу на уши.
Но первые же кадры выбили из меня всю дурь. Всё на полном серьёзе: луна, метель, человек, смотрящий пристально на своё отражение и взгляд такой, нет, не тяжёлый, магнетический. Хочется смотреть и не моргать. Повеяло мистицизмом Серебряного века. И дальше – больше. Интереснейшая судьба. Талантливый актёр Евлахов, эмигрировавший во время Гражданской войны из России в Финляндию, в город Выборг. Вроде недалеко, но между бывшей Родиной и его нынешним местом обитания пролегла пропасть. Он находится на пике славы – предложения от театров так и сыплются, поклонницы прохода не дают, жена – тоже актриса. Чудом не расстреляли на станции Рытва. Казалось бы – живи себе и живи, тоскуй потихоньку по «России, которую мы потеряли», строчи мемуары, мучайся ночными кошмарами (но вместо своих кошмаров рано или поздно придут чужие, которые станут как свои). Но тут наваждение: встреченный им в той злополучной Рытве красный командир Плотников как две капли воды похож на него, и на последнего это производит такое впечатление, что он долго не может прийти в себя. В конце концов, Плотников погибает. Евлахов обретает спокойную жизнь, но ненадолго. Наваждение. Он готов сыграть главную роль в своей жизни – прожить судьбу другого человека, не зная, что ждёт его впереди, но испытывая к этому непреодолимую тягу. Театр выходит за пределы подмостков, вырывается на улицу. Режиссёр Евреинов в Советской России выстраивает новые концепции.
Евлахов проникает контрабандой в Россию, влезает в шкуру Плотникова, да так, что никогда не сможет её скинуть, она срастается с его кожей. Потом он понимает, что такой человек как Плотников обречён, и стоически принимает судьбу… Финальные кадры: заснеженное поле, разбитая церквушка, как будто из последнего фильма Балабанова, и Евлахов в шкуре Плотникова, постигший что-то такое, что и словами трудно обозначить. И замерзает. Тишина. Занавес.
Фильм можно и нужно смотреть – чёрно-белая стилистика воспринимается не как ретро, а скорее как новаторство. Мне обидно, что в зале «Спартака» в тот вечер было мало народа. Нет, я, конечно, люблю полупустые и пустые залы – это, наверное, тешит моё самолюбие. Но вот в Москве, говорят, большой зал кинотеатра «Октябрь», был забит по самую маковку. В целом, по кассовым сборам, картина провалилась. Что ж – Уильяма Блейка при жизни вообще никто не знал, кроме жены и друга, а Ван Гога содержал его брат, кажется. У Лопушанского не всё так плохо – его показывают на большом экране. Да дело вовсе и не в этом.
А в том, что когда я вышел из «Спартака», мне хотелось продлить те минуты блаженства, которые я испытал во время просмотра. Бывает редко, когда настолько «цепляет» – потому и памятны такие мгновения. Очень многое в фильме осталось выше моего понимания, если взрезать глубинные пласты. Но одно могу сказать точно: взгляд на русскую интеллигенцию 20-х годов в российском искусстве благодаря Лопушанскому расширился. Да и на Россию, на революцию, на всё. В очередной раз нам даётся шанс понять, что не было в Гражданской войне сугубо мучеников и сугубо их антиподов, каждого чаша его настигла в свой черёд.
Побольше бы таких фильмов о тех временах, да только такое невозможно, да и не нужно. В который раз убеждаюсь, что писать о фильме, который не понравился, гораздо проще, чем о том, что пришёлся по душе. Видимо, ёрничество — мой фирменный стиль, а перед мастером и его детищем я ёрничать не могу. Могу только преклониться и пожелать себе когда-нибудь пересмотреть этот фильм. Таким образом, мой поход на фестиваль оправдался с лихвой. Теперь 2014 год может смело наступать.
