Наталия Голдина: «В НСО мы рисковали своими деньгами»

— Наталия, арт-бар прекратил работу с первого января. Причина, как я понимаю, в том, что арендодатель отказался продлевать договор аренды. Правильно?

— Он даже его прервал в одностороннем порядке – расторг договор.

— А договор был на больший срок?

— Да, до июня, но он мог расторгнуть договор в одностороннем порядке, известив об этом за месяц.

— А с чем связано это досрочное расторжение? Как я помню, здесь было еще два кафе: «Ереван» и «Пирамида»…

— «Ереван» и «Пирамида» были незаконными постройками, стояли на административной территории, а то место, на котором располагалась «Среда обитания», – частная собственность. Сарай останется в том же виде, только теперь его будут сдавать в два раза дороже.

— Не будет ничего сноситься и строиться?

— Нет, не будет. Напрямую информацию нам не дали, но спросили: «Вы будете снимать за такую-то сумму?». Мы сказали: «Нет, конечно. Вы что, сошли с ума?» Потому что и предыдущую сумму мы еле-еле тянули.

— Был концерт Умки в ноябре. Мы с вами тогда говорили в перерыве, что НСО даже на уровень самоокупаемости не выходит.

— Да, мы даже в ноль не выходили.

— Но вы работали три года. Как же это возможно?

— Ну, личные вложения – личные средства.

— А какие меры вы предпринимали, чтобы увеличить выручку и прибыль?

— В этом помещении это практически неосуществимо… Взять хотя бы кухню, которую невозможно сделать согласно требованиям Роспотребнадзора. То, что могли – мы делали. Но, что касается кухни, самого здания, в котором нет центрального отопления: электроэнергия в силу своей дороговизны съедала всё, что могло бы стать прибылью.

— А до «Нашей среды обитания» вы занимались бизнесом подобного рода?

— Нет, вообще бизнесом не занималась. Это был первый неудачный опыт.

— А как вы вообще решились на такое? Рискованное дело достаточно.

— В иллюзии пребывали, что общепит и концерты не могут быть убыточными. Но потом начали общаться с коллегами в других городах, и выяснилось, что всё это преимущественно на уровне хобби.

— А сами вы музыку такую же слушаете, которая и в НСО играла? Как это с вашими личными вкусами коррелируется?

— И такую, и не такую. Мне, например, очень близки Surfer Rosa. Очень порадовали англичане и аргентинцы, которые в НСО играли… Шумов – любимчик моего мужа. Мы с ним очень сильно влетели, но не жалеем, потому что это мечта была.

— За три года в НСО прошло очень много концертов. С кем было наиболее комфортно работать и кто был самым проблемным?

— Погромные панки PURGEN. Еще очень капризные – Торба-на-Круче.

— PURGEN? Они сами что-то поломали?

— Да не то, чтобы поломали, но какая-то общая разруха, столько грязи… Тем более, они считали, что звёзды, и позволяли себе немного некорректное поведение с обслуживающим персоналом. Торба-на-Круче – тоже очень тяжёлые люди, там позитивный, лёгкий человек один только клавишник. Они же все просто звёзды, с ними очень трудно. Частенько с воронежскими музыкантами возникали недопонимания. Отыгрывается концерт и говорят: «Да звук у вас говно», а мы сразу предупреждали, что не заточены под тяжёлую музыку. Мы планировали скорее полуакустику, потому что знаем проблемы этого помещения с акустикой. Нельзя требовать от помещения и аппарата невозможного. С иногородними музыкантами не было проблем, кроме Торбы-на-Круче, когда они чуть не отказались играть. Особенно интересно было с иностранцами работать. Они довольны, говорят, что звук в НСО совсем не отличается от нормального европейского клубного звука. То есть в маленьких барчиках, где, по сути, они и играют… А среди тех, с кем было наиболее комфортно работать, – Рома ВПР. Каждый его приезд как праздник, к которому готовишься, ждёшь очень, и всё пролетает мгновенно, но мы всегда были готовы встретиться снова.

— А концерты, которые вы хотели провести, но не смогли или что-то не срослось?

— Мы хотели, это желание не совсем моё, привести Бахыт-Компот, но испугались, что он не соберёт зал. Собственно чего-то такого я сразу не могу вспомнить. Последнее время, после Шумова, мы решили «на гарантии» никого не возить.

— На Шумове, по-моему, людей было не так уж мало.

— У него не столько по сумме требования, сколько по бытовому райдеру. Я не думала, что людей будет так мало. Порадовало, что на Летове было очень много людей, Псой Короленко тоже оправдал наши ожидания.

— Другие воронежские СМИ тоже понемногу откликаются на закрытие НСО. В «МОЁ!» появился материал, в котором самыми интересными выглядят комментарии. Большой процент людей пишет: хорошо, что клуб закрывается. У вас были какие-то проблемы с местными жителями, хотя НСО находится не так близко от жилых зданий.

— Нет, жалоб никаких не было. Один раз к нам приходила полиция: жители написали, что им мешает шум, но они сами не смогли определить из «Пирамиды» он или из «Еревана», или от нас… С соседством «Пирамиды» были проблемы: весь негатив, все гопники, всё пьяное быдло было оттуда, тела приползали и уползали, часто вызывалась охрана – было всё. Когда их убрали, нам стало намного безопасней и приятней жить.

— Планируется ли переезд и открытие клуба на новом месте?

— Мы посмотрели и решили, что элементарно даже на переезд и какое-то минимальное оформление у нас нет средств; более того остаются долги по этому месту, которые придётся еще пару месяцев выплачивать… Нас приглашали по поводу создания культурного кластера в книжный клуб «Петровский». Возможно, найдутся желающие что-то спонсировать, но в НСО мы рисковали своими деньгами, чужими деньгами рисковать не хотим.

— В гаражах, наверное, нас ждут выступления?

— Возможно. Американцы, которые у нас пятого должны были играть, перенесли выступление в Тамбов. Первоначально их концерт предполагался на какой-то репетиционной базе в Воронеже, а в Тамбове такой мажорный клуб, где очень боялись панков. Видимо, их как-то уговорили.